Паталогия

Сивухой про́́́́клятый
Ещё в момент зачатья,
Носить я должен был
Из золота распятье
Не на груди своей
(растительностью знатной)
Но в левой мочке
- на ура! –
Серьгою ладной.

А языком я должен был,
Как в стынь железо,
На вкус опробывать
Родную речь тверезо,
Не путать дабы
Феню уличную с книжной,
Как заграничный морс
С молочною отчизной.

Ну и конечно же,
Якшаясь с лучшим полом
Я был обязан
Побрататься с произволом –
Мотаясь дабы
От любимой до подруги
Не угодишь под каблучок
Случайной суки.
Засим окрысились
Богемные замашки:
Мне никогда не быть ментом
В лихой фуражке,
Тем паче сэром
И. конечно, верным мужем.
Переживу уж как нибудь.
Бывает хуже.

Поймите,
Чуя шуры муры бытовухи,
Алкает кровь моя
Папашиной сивухи.
А под шафе
Кровь и дурная запевает.
Проспится милая
И вновь лакать алкает.

Как не крути, однако,
Очень не практично
(могу построчно утверждать
и даже лично)
В эпоху бакса харчеваться от напева.
А что ещё с поэта взять? –
Поди не дева.



Кем только небыл я:
Слесарил,
Пёк батоны,
Товаров разных на себе
ворочал тонны,
полы бакситкой глянцевал,
нырял под пули –
и от судьбы не видел зла,
помимо дули.

Перебиваясь как-нибудь –
Я ль напрягаюсь!
Без ложной скромности признаюсь:
Сродни юродивым,
поэт в России больше,
чем президент
в какой-то там
никчёмной Польше.
.
.
.
.
.
.
.



У нас поэт –
И честь, и совесть, и эпоха,
И рвань последняя,
И падаль, и пройдоха.
С того лукавство сё –
Споткнувшись на октаве,
На четвереньках семенить
К построчной славе.

Я сам из этих
Шутовских первопроходцев.
Строка чернильная – мне путь,
А лампа – солнце.
Авось куда и дотащусь.
Пыли, дорога.
Мелькайте дни.
Вей, вороньё,
Ещё немного
2003