Из любви к искусству

Секция горного туризма ставропольского мединститута готовилась к Марухиаде-85, уже ставшей традиционным весенним походом молодёжи по перевалам, где шли бои за Кавказ. Список из двадцати восьми участников был согласован и утвержден ректоратом.

Позади остался зачёт по теории туристской науки, а о том, сколько было пролито пота на тренировках и накручено километров на кроссах, говорить было излишним. В последнюю неделю перед отъездом в Домбай кладовка на восьмом этаже студенческой общаги ежедневно пополнялась продуктами и снарягой. Завхоз команды ложился спать и вставал утром с амбарной книгой в одной руке и безменом в другой.

На особицу возник вопрос – как быть с музыкой? Среди будущих врачей музыкант был. Высокий, курчавый, усатый, в больших очках, отзывавшийся на прозвище Дюша и обладавший особым даром извлекать звуки изо всего, что попадало ему в руки. И как вы думаете, что мы взяли с собой в горы? Ни за что не догадаетесь! В рюкзаке Дюши прописался аккордеон, от остального общественного груза и еды владелец мешка был освобождён.

«Проба пера» состоялась сразу же после перехода через перевал Алибек. Более четырёхсот человек встали лагерем в верховьях Аксаута. Медики ушли в самый дальний конец длинной поляны и после ужина стали репетировать. На следующей стоянке намечался конкурс туристской песни.

«Закрыл палатку, залез в спальник и никак не могу заснуть! Сквозь гитарный перезвон явственно слышится, будто бы гармошка «мявкает»! Откуда ей взяться тут? А она всё пиликает и пиликает. Не вытерпел, оделся, вылез наружу и пошёл вдоль ряда палаток на звук. Подхожу и глазам не верю – точно, на гармошке играют!» – поведал потом Эдуард Фогилев – самый главный среди всех, кто был на поляне. Для близких друзей он был просто Эдиком, а остальные обращались, добавляя отчество – Алексеевич. Его, как начальника КСС Ставропольского края и Карачаево-Черкессии, знали все, кто ходил по горам Кавказа. Правда, как-то Алексеича, оказавшегося на территории заповедника без разрешения, остановили двое молодых егерей и попытались составить на него протокол. Кто ещё был при этом – неизвестно, но в историю попала фраза: – «Какой ещё пропуск! Я сам себе пропуск!», поставившая точку в инциденте.

Начало песенного «биеннале» в Аксауте принесло пальму первенства медикам. Капелла медбратьев и сестёр старалась вовсю, а гитарам было сложно соперничать с аккордеоном. Вторая часть концерта ожидалось в ущелье Марухи. Но вечером на склоне Чегет-Чата что-то произошло с инструментом, то ли клапаны залипли, или что другое случилось, но надо было попасть под панель аккордеона, которая снималась с помощью специальной отвёртки с боковым шлицем. Поиски хитрого приспособления оказались безуспешными, а соседи-конкуренты, прослышав о нашей проблеме, воспряли духом, рассчитывая взять реванш на конкурсе военной песни. Нам, конечно, сочувствовали, даже присоветовали в следующий раз тащить с собой коробку запчастей к «пианине».

Что делать? В памяти всплыл полуразвалившийся кош у начала подъёма к перевалу. Три товарища, вооружившись фонарём и ледорубами, через пару часов притащили оттуда к костру длинный плотничий гвоздь, с преогромнейшим трудом извлечённым из бревенчатой стены. До позднего часа из него кузнечили и слесарили нужную вещь. Слова «Из любви к искусству» на глазах обрели осязаемый смысл. Аккордеон ожил, а на другой вечер под его аккомпанемент над Марухом гремела песня "День Победы"!