Витенька, сынок!

Тонут валенки в сугробе,
Тонет в облаке закат.
По приказу, не по злобе
Не пустил её солдат.
-Не положено! Не знаю.
Списки – это не у нас,
Что ж ты словно заводная
Ходишь-бродишь битый час?
Тут таких как ты немало –
Повидал я всяких тут:
Семьи целые бывало
Ходят, ищут –не найдут.
Я ведь добрый. Мне убогих
Всех вас жалко – вот те крест.
Вот начальник, он из строгих.
Захотела под арест?
Погляди, моя работа –
И врагу не пожелать.
На морозе на воротах
Смену целую стоять.
А тебя здесь разве держат?
Или нет других забот?
Вдруг раздался лязг и скрежет
Металлических ворот.
Промелькнул зловещей тенью
За ворота воронок.
Она бросилась в смятениьи
"Витя! Витенька! Сынок"
Но сомкнулась вновь стальная
Непреступная стена.
-Шла бы ты домой, родная,
Поздний час, гляди –луна.
Путь до станции не близкий,
Три версты идти туда,
Видишь тучи низко-низко?
Буря близится. Беда…
От мороза задыхаясь,
Слёзы вытерла рукой
И пошла она, шатаясь,
По дороге полевой,
По сугробам метр за метром,
Еле на ногах держась,
Подгоняемая ветром,
Восвояси поплелась.
Добралась. А там в посёлке
Дружно празднуют гурьбой.
Смех и радость вокруг ёлки –
Новый год. Тридцать седьмой.