Монстр

Только в споре рождается истина, так говорят.
Вряд ли значимо, кто вывел в люди такую теорию –
Архимед ли, Платон, Юлий Цезарь, Софокл иль Сократ –
современник соврёт и на память ущербна история.
Аргументы весомые истины – делу венец.
Оппоненты друг друга прессуют нещадно в угаре.
Справедливо замечу, что спор – многодетный отец,
породивший бессчётное множество адовых тварей.

Слёзы, вопли, обиды… А выход достаточно прост:
развести по углам и ничью засчитать в состязании.
Но, пробив скорлупу этикета, рождается монстр,
выползая на свет бытия из глубин подсознания.
Как Иуда хитёр, как библейский дракон многоглав.
Мир – набор декораций, что создан ему на потеху.
«Аз велик и могуч и не может быть в споре не прав!» -
заявляет за бороду Бога схватившее Эго.

И совсем уж трагедия, впору Шекспиру всплакнуть
от накала страстей и финала ужасной развязки,
коль дурак - визави оказался сметливей чуть-чуть
и нагнул мудреца в соответствии с классикой сказки.
Что сравнится по силе трагизма с обиженным «я»?
Рим, сожжённый дотла и печальная участь Помпеи –
ерунда. Никогда не видали, как стынет змея
в изумленье от наглости жертвы своей цепенея?

Человеческий облик сдирает с субъекта луна,
накачав лошадиною дозой гнетущего мрака,
отрастают клыки, покрывается шерстью спина,
пробиваясь сквозь слой наносного культурного лака.
Ты поймёшь, что слова – это сотни отравленных жал…
Ощутишь, как их яд расползается с кровью по венам…
И молись непременно о том, чтобы быстро сожрал
и украсил добытой трофейною шкурою стену.

А во мне сконцентрирован вязкий вселенский покой,
а душа – суперпрочная огнеупорная колба.
Я –иной, ты считаешь? О, да! Я совсем не такой!
Ты с упрямой субстанцией Эго заспорить попробуй...
Оттеняет чело благородством и святостью лавр,
а в сознанья тоннелях, роняющий хлопьями пену
рыщет в поисках жертвы живущий во мне Минотавр
и когтями скребёт по готовым рассыпаться стенам..