Сирота

Глава семнадцатая

Грива у окна
.
Максютина выглянула в окно и увидела, как по селу во всю прыть несётся Ёршик, сшибая оглоблями, что встречается на пути. Чуть было не снёс детей, идущих утром в школу. Те шарахнулись, издавая вопли и крики на все лады.
- Что это? Сама себе задала вопрос. Откуда это он несётся? Что-то случилось что ли? Может, ферма горит? Она выглянула в форточку – ферма на месте. Так, откуда же он несётся, как сумасшедший. Белены что ли объелся? Не виданное дело, чтоб обученная лошадь так неслась! Она вспомнила как-то ненароком, как ей конюх по приезде на работу в село по направлению, показал на коня, который и должен был принадлежать ей, как специалисту сельского хозяйства, зоотехнику. Это был гривастый с белёсо- желтоватой гривой, которая спускалась по самые колени ног, с такими же щётками на пяточных суставах рысак, конь пока не был подкован, эти самые щётки копытам Ёршика создавали особый шарм красоты ног. Весь корпус был рыжий. По-другому или, так сказать, по-научному лошадь была соловой масти.
-Вот, дочка, тебе пятилеток! Как объездишь его, так и служить он будет тебе, как Конёк-Горбунок из сказки. Право не помню, кто написал? Пушкин, наверное? Затянувшись дымком по самые пожелтевшие усы, как и грива у Ёршика, проговорил конюх дядька Матвей.
- Да нет. Не Пушкинский это конь. А Ершов написал эту сказку.
-Да я в грамоте не силён. Когда надо было учиться, я дурака валял. Да не то, чтобы валял, а беднота... Иной раз надо идти в школу, а идти-то не в чём. Чесанки ещё Абдулла не свалял, уже конец декабря и начало января, а валенок как нет, так нет. А деньги вперёд брал. Жил, конечно, татарин не в бедноте. Всё оправдывался, что заказов много. Он, можно сказать, фабрика обуви был и ателье по изготовлению шуб, шубеек, тулупов. Не столь, может, и в одежде, а как есть нечего было. Молоко всё колхоз отбирал, отправлял на молокозавод, а потом сыры и масло в город. Городов после революции и войны видимо-невидимое количество строилось. Шахты во всей округе открывались. Мне тоже пришлось пожить в городе, да на душу не легло. И в шахте поработал после ФЗУ, только не по мне город. В село тянуло. Так что иной раз мать картошку в мундирах сварит, солёненьких волнушек добавит, с капелькой постного масла, на том и бегаешь цельный день. Какая уж тут учёба – всё тяп-ляп было.
-Конечно, дядя Матвей. Вот и я тоже всю жизнь мечтала накормиться дома. Только на мачехиных харчах долго не выдюжишь. Спасибо отцу, что сообразил о том, что самая по мне работа, да и сыта буду. Всё же коровник, где кружку молока всегда можно выпить с краюшкой чёрного хлеба. Так что очень ему благодарна за это.
-Оно, разумеется, так. Но всё же у материнского крыла лучше, как цыплёнку под крылом наседки. Как-то по-матерински взглянул на Максютину и добавил – Родная мать она и есть родная, что кровинушку свою, как родинку на теле, не отрежет от себя.
- Спасибо вам, дядя Матвей!

Продолжение...