Кот и Белка

Сказка для детей и взрослых.

Белка и Кот (идиллия)

Давно это было или недавно. Сейчас уже никто не припомнит. Только чудеса быстро случаются, но не быстро рассказываются. А пишутся ещё медленнее. Как-то в таёжный посёлок забрела из-за границы случайно Белка Сучковская. А, может, не случайно, а специально прибежала из заморских краёв, чтобы уму-разуму учить кошачий народ. Дескать, кошачье племя надо отучить валерьянку пить, воровать мышей – и, вообще, навести порядок в мелкокотино-тигрином рыжем царстве – государстве. Сей год осень была тёплой, да лето было холодным. Орешки, ягоды не созрели. Оказались все беличьи дупла пустыми, а на носу, гляди, вот зима нагрянет. Она завьюжит, заноет, землю забелит. Пашня поседеет, да озимые согреет.
А чтобы Белке согреться в своих дуплах, надо сильно летом попотеть: грибы насушить, орехи нарвать, из ягод по-своему варенье наварить, шишки еловые припасти. Вот она твёрдо решила: « Сбегаю-ка я в Северный посёлок к Савелию Кефирычу в амбар. Наверняка у него что-нибудь найдётся в деревянном расписном « под гжель» ларчике. Да видит Тризор на серебряной цепи сидит. А ошейник весь брильянтами, смарагдами и яхонтами нанизан, да намордник рядом лежит чудо из чудес весь из янтаря, сапфира и нефрита. Пёс весь из себя такой! Пыжится, как ёж в клубочке. Пасть свою с метр шириной и высотой, зевая, открывает, да зубы фарфоровые показывает. А про клыки? Рассказывать страшно, не то, что глядеть на них – жуть жуткая. Щёлкнет, как щипцами, и нет Белки.
Сообразила Белка, что сегодня не забраться в клеть к Кефирычу. Жить-то хочется, детишек малых, бельчат, кормить надо, которые навзрыд рыдают по дуплам, как - никак усыновлённые и удочерённые от всяких суррогатных матерей, ибо царство Беличье на каждого ребёнка по сто килограммов кедровых орех дают. А что там драки происходят на базарных сайтах из-за этих, никому не нужных, бельчат - это чепуха в сравнении с Мировой цивилизацией. Тут уж не до жиру, быть бы живу.
Гавкнул, тявкнул Тризор, а Белка с испугу – шасть! И на тоненькой берёзе, на самой вершине, танцующей от ветра, оказалась. Сидит ни жива, ни мертва. Хвост, как у павлина дрожит. Волосики хвоста и кисточки на ушах ходуном ходят, словно ветерком раздуваются. Душа Белки в самые коготки ушла и спряталась в пушистом серебряном хвосте – руле «БМВ». А сердечко и, вообще, готово наружу выскочить и кинуться в озёрный омут головой.
Сидит, значит, Белка на самой верхушке, качают из стороны в сторону, как в зыбке, ветки её и приговаривают: « Держись, заморская красномордая красавица с серебреными волосами. Смотри далеко, видь глубоко!» Слезть или спрыгнуть боится, так как по карте находится почти у Северного полюса. Вдруг можно оказаться в Бразилии или Аргентине. Мало ли ещё где? История не сказывает и упорно по политическим мотивам умалчивает.
И только задумала она с берёзки слезть по белоснежному стволу, но не тут-то было. Глядит и видит: на пеньке, под самой берёзой, Кот Золотой, а по-русски рыжий, сидит и песню поёт в свои усищи. Он-то сразу добычу заприметил. Сидит песню «Интернационал» мурлычит, усами шевелит туда – сюда, сюда-туда. Белку сторожит, когда та спустится. Жирный весь, как Мурза Татарский. К такому в рот палец не клади, моментом отгрызёт и ещё скажет: « Так и было!»
Как только Белка сиганула на верхушку берёзы, - и он тут, как тут, будто с Тризоркой на серебряной цепи который, договорились поиметь Белку на пару. Сидит, значит, Белка, дрожь её пробирает, шкура ходуном ходит, как кухонные ходики, температурит, словно от гриппа и думает: «Что же предпринять?» И поскольку ушки у Белки с кисточками, а значит и хитрости больше, в которых ума палата, нежели у Тризорки с Мурзой Татарским. Покачивается она на ветке, да как запоёт славянские песни на татарский мотив. Тут, кто хочешь, заслушается.
- Мурза, ты такой красивый, шёрстка твоя, так и отливает золотом, что погладить тебя хочется. Лезь ко мне поближе. Я тебя обласкаю.
-Я бы рад, отвечает Мурза Татарский, да отяжелел малость в чужой стране, будучи. Откормился там на оффшорных харчах. Пузо моё мешает, на колени ложится.
- Чем же кормили тебя в гостях? Поди, на пицце так раздобрел.
- Ой, Белочка, не сказывай. От шашлыков крысиных отказывался. А мышиные окорока даже на нюх не терпел.
- Ну, уж всяко не тяжелей меня будешь? Видишь, я сижу на самой высокой ветке – и ничего. Не гордись, Золотые Усики, взбирайся медленно, но верно!
- Да нет. Если бы ель или сосна, тогда и рискнуть не страшно. Пальма Северная, хоть носорога вес выдержит, не то, что мой, закусив свой ус, промяукал Мурза татарский. А сам зорких глаз, охровых не спускает с Белки, облизывается – всем закускам – закуска! Что там мыши – полёвки? Крысы и те ещё, будучи за лесным кордоном, обрызгли. А вот, Белка?
- Да не страшись! Лезь смелее Мурзюша! Ты не только Татарский, но ещё и золотой. И, давай, Белка нахваливать кота, что он и такой умный, и что усы у него не такие, как у всех зверей, что и когти, как у медведя – шатуна. Схватит мышь, – и нет Серушки Полевой. Что, дескать, и крысы ему нипочём! Полки котов ему водить на битву с серыми разбойниками – волками. Хвалит и хвалит из последних сил Белка. Она давно бы сиганула на другое дерево в тайге. А тут? Одна - одиношенька берёза, на которой и оказалась в палисаднике у Кефирыча. Вот ведь, как в западне оказалась, – ни шагу, ни прыжка не сделать на другую ветвь, другого дерева. Только по стволу на пенёк спуститься нужно, чтобы покинуть это страшное место. А там кот, Мурза Татарский. И думает про себя Белка: « Ну, ладно я – воровка, а Мурза-то, кот, вообще, разбойник из Орды заморской. Попади к нему? Не поглядит на мою красоту – оторвёт башку, – и конец мне, и моему счастью таёжному в чужострании. И снова давай маслить кота всякими ласковыми словами.
- Лезь ко мне, Мурзишка! Давай усами померяемся! Узнаем, у кого они длиннее?
- А не проще ли тебе спуститься Белка – Стрелка? Не ты ли по деревьям скачешь, как стрелы Чингачгука. Метнёшься и,- оп! На земле! А мне под тяжестью золотой шкуры, сама понимаешь? Усы золотые не поднять, не то, что хвост, кстати, тоже золотой.

Продолжение следует: