Сабель звон, шрапнели свист.
На балах мазурка, твист.
На квартире, меж боями,
Сека, преферанс, и вист.
Ржевский блюл гусара честь.
Любил выпить и поесть.
И за юбкою побегать,
Если эта юбка есть.
Перед самою войной,
На гулянке на одной.
Познакомился поручик,
Ни с графиней, ни с княжной.
С Оболенской Шурою.
Пылкою натурою.
И незаметно для себя
Увлёкся фигурою.
Только Шура, вот дела.
Не меняла рубль на два.
На Димона не глядела.
А кивала лишь едва.
Видя этакий конфуз.
Ржевский свой пригладил ус.
И друзьям на перекуре,
Объяснял, что он не трус.
И вот эту вот мадам,
Поменял бы на Агдам.
Ведь любить лицо такое,
Для гусара полный срам.
Ведь она не Помпадур.
А таких рязанских дур.
Он десятка два достанет.
И раскрутит на l'amour.
Ну, и Шура среди дам,
Выпив Божоле стакан,
Говорила про гусара:
- Я ему l'amour не дам!
У меня таких рубак,
Что злых блошек у собак.
А поручик этот, Ржевский,
Волокита, и пошляк.
Мне его в себя влюбить,
Проще чем воды испить.
Я такого простофилю
Смогу за год охмырить.-
А тем временем Димон,
Тоже под бокальный звон,
Что он Шурку в себя влюбит,
На пунш спорит, и крюшон.
Спором спор. Война войной.
Ржевский парень разбитной
В хвост и гриву бьёт французов.
Сам весь в ранах, но живой….
Каждый русский, патриот.
Шурка тоже галлов бьёт.
У неё две шпаги, ножик.
И конечно пулемёт….
|