Письмо

Сквер завьюжила скверна
этих зябнущих дней.
Безысходность Инферно –
только здесь холодней.
В эти дни коронаций
и парадов-алле
жду тебя на Сенатской
у застывших аллей.

В эти дни коронаций,
в этот век миражей
мы с тобой на Сенатской
не встречались уже.
Но я помню: у кручи,
возведённой Петру, –
сероглазый поручик
на декабрьском ветру.
И я помню метели
всех заснеженных дат.
Кто там – эти ли, те ли
победили тогда?

Память, как эмигрантам,
нам подбросит ломоть –
Анатолия Гранта
полыхающий мост,
сказки: «Шёл по Шпалерной –
и домой не дошёл»,
горечь дней и Фалерна,
веселящий крюшон,
крохи, крахи, кровавый
петроградский восход,
днём – сияние славы,
ночью – крики «в расход».

Эра галлюцинаций.
Память шепчет: «Держи:
на притихшей Сенатской –
миражи, миражи».
Нам с тобой не угнаться
за безумием дней.
Жду тебя на Сенатской
у болотных огней,
в блеске иллюминаций,
у дворцов изо льда.

Жду тебя на Сенатской
в день – ты помнишь? – когда
наше дикое племя
вдруг отбросит ножи…
И раскрошится время.
И окончится жизнь.