Айдокур

Восемнадцатая часть.

- Тяжесть тянула к земле. Витала вокруг моего тела усталость, и захотелось спать. Чувствую, как начинают смыкаться глаза против моей воли. Но, дело не в этом! Пересилив всю свою волю, я продолжила свой тяжкий путь, помятуя, что меня ждут с едой в посёлке в будущем мои сотрапезники.

Вижу:стая притормозилась, потерялась из моего вида.

Начало уже смеркаться. В небе, на западе, алел ярко – оранжевым пламенем закат. Солнце заходило за горизонт. Метель притихла и заснула, как грудное дитя после приёма пищи. Шагать мне стало веселее. Я взбодрилась. Сон, как рукой сняло. На ум приходили бодрые и нежные мысли о предстоящей трапезе. Как будто и мешок за спиной стал легче. Я двинулась дальше, оглядываясь назад, где осталась стая. Я стала себе мурлыкать под нос: « Ещё чуть-чуть, ещё совсем немного и пройду я этот путь». Взор свой обратила снова назад – стаи не было.

- Наверно, может быть, это волки были? – вдруг молвила Кирилла Петровна. Я знаю, когда у них гон, им ничего не интересно. Они, как я читала, в это время не охотятся, и не опасны.

- Но, дело не в этом! Слушайте дальше. Иду я, значит, припеваючи и натыкаюсь на петлю с зайцем. Споткнувшись, рухнула в снег рядом с косым. Сняв с плеч рюкзак, я еле-еле поднялась. В валенки и и в рукава искусственной шубейки битком набился снег. Он растаивал под нагревом моего тела и тут же валенки и рукава превращались в ледышки. Еле-еле натянула рукавицы на руки. Малость согревшись, вытянула за задние лапы зайчишку. Он весил где-то порядка кило-полутора килограммов. Это был малыш, которому стоило жить, и в будущем стать отцом или матерью. Но этого не случилось.

А между тем по рельсам скользили, как на гладком льду коньки, поезда. Они встречались, расставались и снова встречались и расставались. Свистели, хрипели, а некоторые, словно пели своими горловыми гудками, кто дискантом, кто басом. Нет-нет некоторые выводили из своей пыхающей пасти трели до сих пор неведомых птиц. Нет-нет да где-то прослушивался тенорок, как на сцене Большого или Малого театров среди молчаливой шелестящей тайги.
Пыхтели поезда. Они спешили каждый к своему пункту назначения: от пункта «А» до пункта «Б». Тащили за собой вагоны, кто сколько мог. Тут пролетали платформы с танками, платформы с каменным углем, платформы с лесом, вагоны с мычащей и блеющей голодной скотиной. Но самое огромное число поездов шло куда-то в Азию, наверное, в Китай. Бежали по рельсам толстопузые цисцерны с бензином и нефтью. Всё это богатство увозилось из СССР. Союз оголяли со всех сторон: с Запада, Средней Азии, Китая.

Тогда мы ещё не понимали, какую услугу мы даём Китаю, который в последующем завоюет все рынки сбыта, вплоть до Американских, своими не качественными товарами. Если товар китайский – сразу откажись! Вдруг узнаём в последующем, что Китай стал самой мощнейшей страной после распада СССР.

Эта вся воровская банда, тянула свой кусок в свою гнилую волчью пасть. Союз остался в затяжной нищете. Заводов и фабрик нет. Нижегородский автопром сдох, как бродячая обессиленная собака.

Людской поток в поездах был не велик. Людям уже не на что было выехать с этой проклятой Тынды, богом забытом крае. Весь русский народ оказался в одночасье нищим бомжем.

Раньше люди могли ездить когда угодно и куда угодно. С горбачёвской гнилой перестройкой – всё умерло. Вот так продажные шкуры коммунистические нажили себе добра, которое хранится во вражеских банках. Но это у меня, Кирилла Петровна, лирическое отступление – не говорить об этом и не писать – это преступно! Последние сбережения коммунисты ( власти) отобрали. Народ остался гол, как сокол! Кругом и всюду ратовала смерть – гробы, гробы, гробы. Из-за отсутствия денег люди закапывали, своих умерших, погибших, втихаря от властей, где мог. В основном около больших дорог, куда можно было довести как-то на стареньких « Запорожцах» и « Жигулях». Похороны проводили ночью. Никто и никого не извещал об умершем, дабы не навести гнев на власти. Умирали люди молча. Хоронили их тоже, молча. Вот такие дела были, Кирилла Петровна.

- Так вот у нас в посёлке были и такие случаи, когда за умерших стариков многие годы получали дети пенсию, чтобы как-то выжить. Люди прекратили общаться. В гости никто ни к кому не ходил. Приглашений никто не делал. Не звенели хрустальные бокалы с шампанским. Не тронутым в буфете « Хельга» стоял плачущий сервиз. Праздников не было и у нас. Все стали друг друга сторониться и бояться.

Тащилась пятивагонная рабочая электричка.

07. 03. 2022 год,
Крайний Север,
Северная Лапландия.
Фото автора.