Не своя борьба

Мы зря ввязались не в свою борьбу.
А кровь стучала вальсами в висок.
Я изучала странную резьбу,
Глазами, приближая потолок.

Ружье, бросая прямо на посту,
Сковало горло медное кольцо.
И однобоко глядя в пустоту,
Вчерашний день смеялся мне в лицо.

Я больше никогда не помолюсь
Мне нет среди покойников святых.
Я только одного теперь боюсь.
Душою огрубеть среди живых.

Но ночью не стемнело за окном
И как отсюда падать под откос?
Настояно вино и на своём,
На чуждые мечты поднялся спрос.

Я не жалею нищих и пьянчуг,
Освоивших метро и переходы.
Заламывая руки на досуг,
Распихиваю внешности в породы.

И кажется, что Солнце не взойдет,
Если царь-батюшка его попросит.
Прервавшийся отчаянием полет
Мимо земли нас в небо снова бросит.

Противен свет от лампочки в гробу
Из стекол, арматуры и бетона.
И в хвост, и в гриву гнать свою судьбу,
И вздрагивать от звуков телефона.

Забитый ящик с надписью «стекло»,
Швыряют, как попало между делом.
И одному из сотни повезло,
Тому, кто был талантливым и смелым.

Невозмутимый призрачный герой
Химерами дразнил из подворотни,
Слепил нездешней грубою игрой,
Терзая неуклюжий подлокотник.

Пространство, искривляя наугад,
Мы плавились отчетливо рискуя.
И каждый был по-своему не рад,
Что помянул Неявленного всуе.



Танцуя мелким бесом на столах,
Раскрашивая завистью на белом.
С утра не отражаясь в зеркалах,
Не помня, когда что-то в нас горело.

И жгучие слова плели язык,
Безумие прозрением сменяя.
Являя свой уродливейший лик,
Для тех, кто никому не доверяет.

Остаточная нежность утекла
Через порог в бесчисленные дали.
Я голову студила, как могла,
Пока мне рубежи не показали.

И отступив на шаг, исчезло все,
Колесами видения сминая.
Желание жить апрель ножом отсек,
Тупик в конце дороги обнажая.

И чувствуя, как по камням несет,
Нездешним, но стремительным потоком.
Во сне мне кто-то реквием поет,
И угрожает окончанием срока.

Остановись рука, бросая нож,
Поставь на место колотый стакан.
Ни прелестей, ни горя не поймешь,
Когда уже захлопнулся капкан.