Свисает побелка, обои чернеют...
Большими глубокими пятнами...
От пыли углы размываются, тлеют...
Цветами горя непонятными...
Над люстрой паук измывается, скачет...
Кружась над своей паутиною...
От лампы горячей конечности прячет...
Дыша своей жизнью рутинною...
Оконные рамы прощаются с краской...
Теряя свой вид первознамени...
И трещины стёкол узорною маской...
Горят, находясь во льда пламени...
Скрипят половицы под тяжестью веса...
А ветер питается щелями...
Картина весит ярко-жёлтого леса...
С огромными старыми елями...
Секундная стрелка навеки застыла...
Стоит, повинуясь, и маятник...
И жизни рука нежно шёлком накрыла...
На полке фарфоровый памятник...
Глубокая миска лежит под трубою...
В царапинах, вниз перевёрнутой...
На кресле-качалке сиденье пустое...
Завалено мыслью нетронутой...
Высокая дверь впереди приоткрыта...
Ускорился ритм у пульса...
Я делаю шаг в тишину моналита...
И понял, что я проснулся...
|