Одиночка

Бессонной ночи маковый наркоз губами ловит гулкий шепот эха, и ластится кошачьим теплых мехом к рукам, посеребрившимся от грез, непойманных в крынице бытия, открывшейся в прохладе белой ночи - союз бессмертья с мороком непрочен, дрожа и размываясь по краям.

Одна. Окно тревожит стайки птиц, что не дерзают подлететь поближе. Но я почти что ничего не вижу, чаруясь дальним всполохом зарниц - кровавых брызг средь шелковых кисей, протянутой сквозь ветер непокорный. Покой безбрежный, но земной, не горний, алмазами разбросанный в росе.

Одна. Пустынных комнат голоса тревожат дрему нервного уюта, глотком недостоявшегося брюта, разлитого всего за полчаса до названного виноделом срока.

Страницами шуршат герои книг, и гордое молчание хранит потертый от прочтений томик Блока, свой много лет как высказав укор тому, что я пишу в хмельном тумане.А только толку в незаросшей ране искать талант истлевшою рукой?

Светает, солнце брызжет янтарем. Будильник вскрикнет раненою птицей. О, я надеюсь, что ему не снится, что все мы обязательно умрем.

Хотя оно, конечно, так и будет. Ночь кремовая выпита до дна. Кричит будильник - скоро будут люди. Ну, а пока - одна, одна. Одна.