Ах, Господи.

Ах, Господи, ты, боже мой!
Мне в тризне наливается – полтинник.
Паяла жизнь на счастье, в Золотой,
А получались пропасти, горчащие полынью.
Какое силище ещё обманет и предаст.
Сухая грусть, измены в неумелость тела.
Как много предстоит без знания понять,
С учебной солью распрощавшись смело.
Судить глоток по Гамбургскому счету,
В земной Отвертке - глупая тщета.
Жила, рожала, выполняя ту работу,
Которая одна была, наверно, суждена.
Порой рвала от паутины – клей и нити.
Зачем паук качался - крестик в серебре.
Друзья, враги вплетались в канитель событий.
Оставив след «на корабле» и «в декабре».
Мне – пять десятков, пять глухих печатей.
На каждый год – по-изумрудному «не верь».
Лес смоляной из сосен – вязнет
Когда в галерах состругают верфь.
А посему, янтарный скарабей – надежда,
Опять попалась в мой обман – полон.
Я, как царевна – прикрываю вежды,
Протягиваю руки, изрыгаю стон…
Стелю постель. Готовлю в сотах ужин.
Пишу для плахи – в кровь скользит палач.
Тот, что судьбою с топорами - сужен.
Но на Рожденье плача - розовая чача.
И Фебом абрикосовым – первач…