ИКОНА

Ты такая блаженно-строгая,
так похожая на любовь,
одинокая, одинокая,
одинокая вновь и вновь.

В целовальниках и насельниках
остаешься невестой в Рай
лишь Христу - при любых гусельниках,
оконтуренных, как трамвай.

Что-то есть в тебе от поэзии,
от лиричной, как мир Ю.Щ.,
от любимой моей профессии,
без картуза и без плаща,

что-то есть от весенней ярмарки -
в лучшем смысле усталых глаз
продавцов, чьи зелёны яблоки
как-то слишком уж не про нас.

Не носить тебя, не опрыскивать
Крестным ходом, святой водой,
ты достаточно здравомысленна,
чтобы видеть, что я не твой

ни молитвенник, ни послушница,
ни поклонник и ни монах...
Что-то есть в глубине от Пушкина,
не вошедшего в альманах.

Ты какая-то вседомашняя,
охраняющая жену,
а девчонки придут - ты страшная,
сразу миленьких изжену,

редко-редко порою схватится
за меня победивший лень
откровенный поклон, но кланяться
не получится каждый день.

О Святое Изображение
Приснодевы в клинках лучей!
Ну какое еще сближение
может быть, если я ничей,

а она (наделим желанную
орбитальным значеньем "Джетт")
и замужняя, всеми жданная
и возлюбленная в душе.

И на место поставит сразу же
и не станет меня щадить.
Несвободная, словно ратуша,
где приходится говорить

о доходах-расходах, верности
бургомистру и королю...

...Задыхаюсь порой от ревности,
но люблю ее и люблю.

Не икона, но вот же - любится,
поклонился бы, целовал
и кропил бы ее, как улицу,
и окуривал, словно храм,

не икона моя священная,
как дороже ты всех икон!..

...И встаю я, неотреченная,
и иду к тебе на поклон.