У Цзетянь

Правительница У в Восточном павильоне
На кресло села, голову склонив.
Подвески зазвенели в дивном тоне
На поясе ее, что золотом расшит.

И мысли-думы потекли рекою
О прошлом, что давно умчалось в даль:
Буддийский монастырь с проторенной тропою...
Но то, что было, ей уже не жаль.

Покойный император изумлялся
Девчонке бойкой, что вошла в гарем.
Умна, начитана... ей тайно восхищался
Принц Гао-цзун, что нравилось не всем.

Коней строптивых ты лишь взглядом укрощала -
Глаза горят, железный прут в руках.
Врагов своих заклятых не прощала,
Но их уж нет... лишь пепел в облаках.

А за окном щебечут дивно птицы.
Их трели мелодичны и чисты.
И лист пиона на халат императрицы
Упал из вазы дивной красоты.

Заходит тихо евнух, поклонившись,
Он сласти на подносе ей принес.
Ни слова не сказав, он удалившись,
Задернул ширму с ветками из роз.

Трактатов древних свитки пожелтели.
Приказ о нападении неизданный лежит.
Но от чего под эти звучны птичьи трели
Рука твоя беспомощно дрожит?

Дела оставив в знойный летний вечер,
Тушь растерев, взяла бумаги лист.
И только сердце тихо жаждет встречи,
И стих ее заборист и тернист.

Властительница У в Восточном павильоне
На кресло села, голову склонив.
Роса блестит в чарующем пионе.
Все беды и невзгоды пережив.