Сирота

-Дескать, земля - народу, богатства - людям! А где она земля-то? Снова повысили налоги. А у людей денег нет. Некоторые из Колбашей за радость сочли, что их на заготовки леса отправляют. Поговаривают, что там деньги будут платить. Ну, а дети что? Присмотрит за ними государство. Сейчас ведь всё общее и дети тоже. Конечно, комната - в общем житие - не дом.
- Понятное дело,- подтвердил сторож, но всё же - это жильё. Ведь за дом надо платить такие налоги, что и дом того не стоит. Вот я за свою избушку три тысячи рубликов каждый год отдаю, а зарабатываю всего ничего пятьдесят.
-Как крутишься?
- Как Земля, вокруг оси верчусь. В моём обслуживании не только один двор этого сиротского дома, а ещё несколько таких. Глядишь и набегает. Но в день сплю два-три часа. Тоски не бывает.
- Моя мать поговаривала, что при царизме, что при капитализме хорошего не дождаться, что при социализме не бывать лучше. Народу никогда не сладко. Много нас развелось.
-А я тебе больше скажу стихами:
При батюшке-царе мы были,
При матушке-царице.
Сейчас воем, и тогда мы выли-
Всему голод – мастерица.

- Умно! Сам что ль сочинил?
- Да нет. В газетёнке какой-то вычитал. Вычитать, вычитал, да долгое время поджилки тряслись. А ну, думаю, загребут. По ночам приезжают. Так и батюшку Парфения на рассвете забрали. Вот, ляпнул тебе, а сам и думаю – не передашь ли ты наш разговор? Времена ненадёжные.
-Времена всегда одни и те же, только люди в этих временах другие. Я сам такой! Не боись! Мне по барабану всякие байки. Моё дело, я уже говорил, бери больше, кидай дальше, и мети всё по ветру, будто волосы расчёсывай вдоль шерсти, а не против ветра, чтоб летел мусор, а то глаза заколет, да чтобы в крови не захлебнуться при допросах.
-Что приходилось что ли?
Скажи, кому в этой стране не приходилось?
-Хм! Пожалуй. Наша страна, как капкан, то и гляди защёлкнет наручники. Вот привёз в сиротский дом этих несчастных, а какая их судьба ждёт желторотых? Не зря же государство их собирает в кучу всех. Зови, зови приёмщицу!
Сторож снова постучал в ставни. Наконец, в окно высунулась не ясно кто: то ли мужик, то ли баба. Но в белом чепчике, словно повар в трактире.

Продолжение...