Белый воротничок

Мои мысли скакали и скакали галопом то к одной ситуации, то к другой. А в это время стук стал ещё сильнее и настойчивее. Всё не увязывалось. А, может, таксист забрёл по ошибке. Часто квартиру Анжелы путали с моей. А кто его знает? Может, и она специально адрес давала, чтобы не платить. Не понять больных наркоманией?.. Что у них в голове и что от них ждать? Не таксист это был. Кто? Мысли теряются, рассыпаются, как горох на гумне. Страх, больше прежнего, надвигается. Страшно.
- Кто там? Ответа нет. Ни звука. Я приложила ухо к двери и слышу: дышит. Дышит прерывисто, волнуется. Нутром своим чувствую – озирается по сторонам. И я, набравшись смелости, надрывно кричу:
-Что за дрянь сюда звонит? Отзывайся! Друг, ты, или враг? Непродажная Шкура была ещё полуторагодовалым щенком, но голос у неё был зычный. Рык, как у взрослой особи.
-Рр-р-д, хр-р.
- Молчи! Шёпотом на купированное ухо приказываю. Чуть-чуть затихнет. На страже: Крутит головой своей - то вправо, то влево и снова за своё: « Р-р-р! Бр-р! Хр-р-р-р!» Смотрю: звереет сука. Никогда ни на кого не кидалась. Если не считать прокусанную, усатую губу моего пьяного благоверного. Жутко не переносила запах табака и алкоголя.
Бывало, он придёт с работы домой, глаза жаром налиты, губы стиснуты, только, знай, на вопросы мотает головой, как клоун или дитя, не держащее головы.
- Что молчишь? Опять!
- Не опять, а снова.
Где это ты снова назюзюкался? Нализался, подкидыш!
- М-м! Му-му! Жестами, как немой, начинает показывать. Ничего не разберёшь. Порой, такую чушь несёт, что «уши вянут».
- Душу ты мою, окаянный, всю пропил. Сердце окаменело. Какое здоровье надо, чтобы всё это терпеть. Ничем тебя не перешибёшь.
- Мне, «мат», м-м, мать! И опять указательный палец в ход пошёл. Где тут слов набраться, чтобы пьяному высказать свою мысль. Язык-то к нёбу от « бормотухи» и «айсберга» прилип. На приличное вино денег не набраться.
- У Яшки что ли был? Или где в другой шайке болтался? Посмотри на себя, как помойный пёс явился.
- Мгх! У-у-у! Там дули мы в дуду.
- Саранча, ты, окаянная! Всё прожрал и пропил. Посмотри на себя! Зелёный весь стал. Один нос синеет, как колокольчик на лугу. Мурабу ты! Право слово Мурабу.
- Пр-пр-ль! Пр-виль-но! Мурбу. А ты кудига мокрая. Половик, ты, придверный,- переключился на собаку. А она, недолго думая,- хвать его за губу. До сих пор памятный знак носит – укус от собаки. Такие диалоги были почти каждодневными. В них ничего не менялось. Под конец разговора, будто протрезвев, добавит:
- Непродажка! Рыкни на неё! Иначе эта Утопия никак не угомонится.
Но однажды драка между благоверным и собакой была насмерть. Помнится, он её пинал по бокам и куда попало. Вся прихожая была в пуху и рваной одежде. До крови не дошло. И после этого случая мой истязатель неделю дома не появлялся. Между тем, в дверь снова постучали.
- Кто?

Продолжение...