Я до войны людей не знал

Я до войны людей не знал,
Ни с кем не сблизился душою.
Из тысяч судеб не признал
Я ни одной. Увы, не скрою, -
Глядел в глаза, но сквозь сердца.
Себя ругал за одичалость,
Небесного корил творца,
Что в людях оплошал немалость.
Но вот войны девятый вал
Мир опрокинул, смял, разрушил.
Надел шинели стар и мал,
И обнажились разом души.
Из под шинели-то видней -
Кто человек, а кто портянка,
Кто духом слаб, а кто сильней
И крепче броневого танка.
Я в артиллерии служил,
Вернее будет в артразведке.
Снаряды в "яблочко" ложил,
Ценили в штабе глаз мой меткий.
И капитан меня любил.
- Универсал, - шутил бывало, -
Ты фрицев, Стёпа, так крошил,
Как повар в суп строгает сало.
Ты, друг мой, русич коренной,
И кашу из подковы сваришь.
Вот только к людям больно злой,
Бывает глянешь, как ошпаришь.
Сто раз был прав мой капитан:
Я строг с людьми был понапрасну,
И в спорах будто на таран
Брал возразивших громогласно.
Но с командиром отдыхал,
Добрел бойцам на удивленье,
Остроты смелые бросал,
Подкидывая в печь поленья.
Я верил - дружба наша - бронь,
Что защитит в бою кровавом.
И смерти говорил: "Не тронь
Его перстом своим костлявым!"
И обходила смерть не раз:
Он трижды ранен был, контужен...
Смеялся: "Ты молитвой спас!"
Кивал в ответ:"Живой мне нужен!"

Мечтали: выстоим в войну
И заживём с ним по соседству.
Серпом пригнем хлебов волну
И сделаем счастливым детство.
Был в мирной жизни педагог
Мой бравый капитан Гарудский.
Мужицкий мой он правил слог.
(Литературу вёл и русский).
Однажды разговор зашёл:
- Семейный ты или бездетный?
Я хмыкнул: "Весь в отца пошёл,
А он на пацанят не бедный.
Троих жена мне родила -
Один мужик и две девчонки.
И столько бы ещё могла,
Когда б не Гитлера подонки!"
- Что ж, повезло, а я - бобыль.
Детишек нет и нет невесты.
Похож я на степной ковыль,
Не знаю сам, моё где место.
А веришь, друг, мой аттестат
Мы на семью твою запишем, -
Он был идее очень рад,
Но возразил ему я:" Гриша,
Спасибо, только не возьмём
Мы этих денег. Дружбу нашу
Не станем измерять рублём.
Прости, что против шерсти глажу".
Смолчал Григорий, лишь кивнул -
Тебе видней, мол, мужичина.
Тактично разговор свернул.
Сговорчивости той причину
Узнал я года два назад -
Вдруг перевод мне, и не малый.
Распорядился так комбат,
Которого давно не стало... 

Однажды вышел к нам пацан:
Лет десяти, худой и рыжий.
Он был связным у партизан,
Лишь только потому и выжил.
Ушёл с заданьем по утру.
Вернулся ночью к пепелищу
Оплакать чтобы мать, сестру
И гармониста деда Мишу.
Согнали всех селян в сарай,
Заколотили дОской двери...
Поднялись с дымом души в рай.
Вопило небо эхом: "Звери!"
Малец не плакал, не кричал,
Но подвывал по волчьи тонко.
А как уснул, всё мамку звал,
И разговаривал с сестрёнкой.
Хотели в тыл его сослать,
А он в ответ: "Да хоть свяжите
Фашистам глотки буду рвать.
Иначе не могу. Простите".
Был Митька с нами до конца,
Пришёл с победою к Рейхстагу.
Все баловАли шельмеца,
И уважали за отвагу.
Ему всё было нипочём,
Он в каждый бой шёл как в последний...
Домой вернулись мы вдвоём,
Жене представил:" Наш наследник".
Но это было через три
Нелёгких, очень долгих года.
Они на смерть были щедры.
Нам дорого далась свобода. 

Был в нашей роте коневод
Иван, чернявей цыганёнка.
Признался раз, что писем год
Не шлёт уже родная жёнка.

- Писал соседу - тот молчок.
Вчера же знать дала соседка:
Держись, мол, крепче, мужичок,
Но загуляла дура Светка...
"Ваш Борька шибко занемог.
Её б я сильно не судила...
С лекарствами завхоз помог,
Вот с ним роман и закрутила".
- Ты знаешь, я б её простил,
Когда бы знал, что ею движет, -
Цигарку нервно он крутил, -
Но только ведь она не пишет...
А через день случился бой.
На нас лавиной пёрли танки.
И смерть беззубая с косой
Оскалилась на правом фланге.
Был меток я как никогда -
Пантер подбил в тот день немало...
Но взята Тигром высота,
Огнём расчёт наш разметало.

Меня присыпало землёй,
Обрушилось на разум небо
И я почуял смрад гнилой,
Дыханье будто бы из склепа.
Подумал: "Вот, пришла пора".
Всё тело стало точно вата.
Но встал Иван, крича "Ура!",
И бросился на танк с гранатой.
Потом дорога в медсанбат...
В бреду он бился на подушке:
Изрешетил осколков град
Его от пяток до макушки.
Он как дитя был слаб от ран,
Но пуще ран душа болела...
Жене его наш капитан
Всё сообщил. Она робела
Ему писать. Но в тот же час
Письмо лишь только прочитала,
Собрав котомку суетясь,
К Ивану в лазарет примчала.
Припав к обрубкам его ног,
Она молила о прощенье.
Иван ответил: "Судит Бог,
А я плохое всё в забвенье
Отправил раз и навсегда.
Не ты - он поступил безбожно.
Где есть война - всегда беда.
Мы живы, - значит, всё возможно".
Мы встретились после войны.
Он был директором завода.
Парней представил мне: "Сыны -
Одна десятая от взвода!
Стал агрономом сын старой,
Твой тёзка - знатный архитектор.
А младший заболел Луной,
Он в космос направляет вектор.
Григорием зовут его...-
Вздохнул, - Как время быстротечно... -
Разлил он водки всем по сто:
- За тех, кто в нашем сердце вечно!

Я помню: зимний лес был хмур.
Казалось небо угнетало
Все чувства. В голове сумбур
Смешал все мысли. Рассветало.
Бедой напитан воздух был,
Она на кожу оседала.
И не осталось больше сил
С лица смыть сон. Душа устала
Ждать боя. В соснах ветер выл.
И тяжесть дум одолевала.
Теряясь в тучах снег кружил.
Рассвет молчал. Война дремала.
Но тишину снаряд взорвал
И поле кляксами пятная
Ложились бомбы. Час настал -
Смешались жизнь и смерть. Вонзая
В тела людей свинец, металл
Хрип пулемёт и мины рвались.
Огонь живое всё сметал,
И мы к родной землице жались.
Вдруг рядом ухнулся снаряд,
И в глину мерзлую уткнулся
Мой капитан, мой друг комбат,
Как будто на бегу споткнулся.
Навзрыд рыдая: "Где болит?!"
Склонилась медсестра над Гришей.
- Нигде, сестричка, я убит, -
Сказал комбат и стало тише,
Чем если б тут же мир умолк.
Мне душу рвало на две части,
И зубы стиснув, выл как волк :
Вспять время повернуть нет власти.
Я до войны людей не знал :
Был близорук и беден духом.
А с ней - нашёл и потерял:
Земля тебе пусть будет пухом...
Бойцы стояли на ветру
И слёз мужицких не стеснялась.
Комбат - ты всё ещё в строю,
Нам память и завет остались.

Я до Берлина дошагал.
На грудь мне падали медали -
За всех погибших воевал,
Они пшеницей прорастали
Во мне. Весеннею грозой
Смывали страх животный с тела,
И в землю падали слезой,
Когда душа огнём горела.
Я помню. Это не забыть.
Они стоят перед глазами:
Смеются, просят закурить
И щедро делятся мечтами.
Вот Витька - длинный и худой,
Отчаяный скажу был парень
Из роты к нам пришёл штрафной,
Героем пал в бою за Таллин.
А это Вовчик из Москвы,
Как бог играл он на баяне...
У грустных вод седой Невы
Погиб в свинцовом урагане.
Санёк, Айрат, Мансур, Ашот...
Плечом к плечу якут с грузином...
Войною прерваный полёт
Продолжат с журавлинным клином...