Сирота

После всего: похорон, поминок Агриппина очень медленно, как поезд, подходящий к перрону, приходила в себя, вспоминая с горечью о поздней вечерней беседе. Корила себя, что в тот день запозднились с отходом ко сну.
Тут к горю или несчастью под сарафанчиком бесом закрутился живот. Боли в животе усиливались и катились, как волны, по телу увеличиваясь, как снежный ком мартовского снега. Груня поняла, что с ней происходит нечто: то ли животом ослабла, то ли начались роды. В одночасье сообразила, как опытная мать, что начинаются роды. Воды отошли и начались схватки. Два месяца не доносила до срока родов.
Ещё злобнее начались бабские мучения, как ураган и смерч, чтобы появилась новая жизнь. Вероломно ворвались, как цунами, роды. Их время не пришло, и которых, конечно, не ожидала сама Груня, и которым ещё два месяца надо было быть в покое.
Была тихая лунная ночь. Небо было усыпано звёздами, и они мерцали так ярко, что так и хотелось взлететь к ним. На окраине Елани было так ясно и светло, будто светило яркое солнце, только не грело. Тихая ночь - ни звука, ни ветерка, и только складно шептались рябина с черёмухой. Стояла глухая тишина, будто кто-то родился или умер. Даже на вполне здорового человека пугающая ночь навевала некий ужас бытия.
Дети спали, посапывая в тишине, изредка что-то бормоча, скрипя зубами. Скрип зубами выдавал диагноз детей, что у них паразиты – глисты. Всё было как будто мёртвым. Мёртвая тишина. Мертвецки уставшие днём, спали дети. И мертвецки мучилась в схватках Агриппина. Боли в теле усиливались и усиливались. Казалось, живот резали ножом. Когда схватки утихали, мать начинала причитать:
- Ой, Николушка! Ты меня с собой зовёшь?
- Ой, до чего же больно! Ой, мамочка, моя! Где ты?
Бледная, как смерть, в лице Агриппина лежала на полу, пот струился с неё не то, что дождём, а градом.
Боли! Боли!
Агриппина скинула с себя одеяние, отмахнула на пол одеяло, и нагишом, с женской своей красотой, лежала и корчилась от болей в животе.
Казалось, болит всё: и живот, и голова, и поясница и ноги до самых пяток. Стонало тело от страдания.
И ни души вокруг…
Собственно её это не пугало. Она всех пятерых рожала вот также одна. Помощи никогда ниоткуда не было. Только вот сегодня всё неожиданно и всё сразу…
Жизнь не давала ей опомниться. Сроки родов сами опередили жизнь.


Продолжение...