Безгреховно,
безлико,
виски' накачались вновь жаром.
Снова дети Индиго,
живут в эти строки врастая,
Этой жизни,
что снова,
пока только кажется, - даром,
Что даётся по сути, -
по сути её заменяя.
Это правда, -
экстрима,
кто знает пределы изнанки.
Дураков давно нет
и рассвет пробуждается с кровью.
В этой жизни давно
с боя в бой выживают подранки.
В этой жизни давно,
если жив,
отдается ложь
болью.
Выживая живи
и стираются зубы до скрипа.
Выживая живи, -
не влезая в иуды пижамы.
Выживая живи, -
до предела,
до звона,
до хрипа.
Выживая живи, -
до спасенья,
до цели,
до храма.
Этот город остыл
и глаза наливаются влагой.
И витрины молчат
всё снимая, навечно, в глазницы.
И сливается небо
обычно
с дешёвою брагой.
И теряются
души,
теряются
боги
и
лица...
И скрипят кандалы,
и скрываются в масках /ковиды/,
и спасенье самих, -
это бой по признанию с тенью.
Ты лишь просто не дрейф,
ты такой же как мы
индивидум.
Ты ж ребёнок
Индиго,
а значит
столь близко,
прозренье.
|