В воде и воздухе (новая редакция)

В воде и воздухе, на Солнце и Луне
Таинственные сны всё чаще снятся мне:
«Величественный зал с убранством алтаря
Кессоны льются светом янтаря-
Вхожу и замираю.

Как вдруг навстречу мне, возникший из лучей,
Старик идет, не разобрать речей,
Как-будто тишина слова его съедает
Чем ближе он, тем пуще в дрожь кидает.

Шлейф бороды за ним из серебра
Ползет, словно послушная змея,
Седая голова венцом покрыта,
Одежда, кажется, из паутины сшита.

Качает головой почтенный мой мудрец,
Костлявым пальцем в золоте колец
Грозит мне и велит вмиг подойти
Ступаю, вдруг застыв на полпути.

Взгляд его острый, но вместе с тем пустой,
Былая синева очей залита белизной
Слепой старик вновь что-то говорит:
«Ступай к Иакову,
Тебя благословит мой сын!»

И вот на глыбах льда, в искрах огня
Ищу Иакова я- сына мудреца.
Смотрю вокруг, а всё будто в тумане,
Огромны горы здесь, там - необъятны дали...
Что делать дальше мне? Куда идти?
Как отыскать, не ведая пути?!
Но вот следы...
Следы, да!
Чьи они?

Из неоткуда, из сырой земли
Фигура выросла вся в саже и в грязи
Не зверь то был, отнюдь, не человек,
Зияя лютой пастью, ринулась мне вслед.
Тотчас решила я бежать к мосту,
Что через ров тянулся в высоту.

А существо хрипит мне в спину: «Стой!»
То остановится и тянет волчий вой,
То негодуя, рвет землю когтями,
На мост не всходит, лишь гремит цепями.

Где я? И как скорей найти?

Бежала вечность, страх окутал плоть,
Жажду мою так сложно побороть
Иссохли рот и губы, я обречена
Мне бы воды тогда или вина,
Но рядом ничего… кроме костра.

И цвет, и запах чудного огня
Меня манил, колени преклонив,
По углям пальцами тихонько провела
И поняла
это вода.
Я спасена!

Напившись вдоволь влаги, двинулась вперёд,
Там, за горой, попав в водоворот,
Сражалась с водяной совой,
ужасной, злой,
Она в глаза мне клювом, я рукой
за горло и об лёд.
Без сил ничком на землю телом пала,
Не знаю сколько дней так пролежала.

Проснувшись, побрела в дальнейший путь,
Трофеем голову совы повесила на грудь.
Но жарче с каждым шагом- не вздохнуть
И ядом веяло. Дыханье прерывалось,
Вся степь перед глазами растворялась,
Вдруг появились грязные врата:
На них плевки и нецензурные слова,
Чем дальше я от них- они всё ближе.
Пришлось войти...

Источник той зловонии был здесь.

Я, в пыль ступив, увидела чертей,
Рогатых, чёрных. Позади- людей,
Горбатых, грязных, в цепях, кандалах.
И запах тот не пыли, это прах
Сожжённых тел до тла! Неужто умерла я...

"Кого ты ищешь? Брата, мать, отца?,-
Скрипящим шёпотом спросил кто-то меня,-
Ведь ты не здешняя, но это лишь пока.
На, вот, испей-ка ты вина. Бери, ты так его ждала".
Я обернулась, вот, лицом к лицу,
Стою к рогатому и в морду подлецу
Плеснула чашу, поданную мне:
"Пей сам и сам гори в огне!"
Чёрт с рёвом оттолкнул меня, лишь помню как
Мне в голову что-то вонзилось, дальше- мрак.

Очнулась. Вижу исчезли те врата.
Стряхнувши с платья пыль, дальше пошла.

Вдали сверкнула молния, шёл дождь,
Он смыл с меня и страх, и боль, и дрожь.
Уверенно шагая, капельки ловила.
Больше всего тогда я этот дождь любила.

Вот свет и вновь ко мне летит
какой-то зверь,
Я, сняв с груди трофей, махала им,
Но существо всё ближе
Кружит и опускается всё ниже.
"Не бойся, я тебе не враг!
Я друг Иакова и если то не так- пусть снег пойдёт!"

Не веря, что нашла в нем свой покой
Едва не плачу, кричу ему: "Спаситель мой!
Где он- Иаков? Где сын мудреца?"
И отвечает зверь:" Он у отца.
Всегда он там, но реже здесь, со мной"...

С холодным лбом очнулась ото сна,
Загадка и мораль слепого мне ясна…



В воде и в воздухе, на Солнце и Луне
Один и тот же сон всё чаще снится мне.