Обожжённым на Курской дуге

Отец мой настоящий был мужчина,
Любил охоту и рыбалку.
Он не засиживался у камина.
И видно было всем военную закалку.

Сидели у костра и вспомнили войну.
Отец рассказывал как он в дыму
На танке угорел в бою,
И начал свой рассказ про Курскую дугу:

"Так страшно, что глаза горят,
Закрыл я их в огне руками".
Он все одежды засучИл до пят,
Показывая жжёные рубцы и раны.

"Вот на моих руках ожёги - память,
Следы от "Огненной дуги".
Июль и август полыхали в пламе
С оскалом свастик "Мёртвой головы".

Я слышал голос: "Есть живой!"
И кто-то вытащил меня из этой адской печи,
Но кто? Не видел я - сознание ушло.
Врачи в войну так быстро лечат.

Были в бинтах мои глаза,
В спине моей осколок,
Короче, весь в бинтах был я
А госпиталь в Осколе."

"Постой, Игнатич" - сказал другой рыбак. -

"Историю уж слышал я твою.
Как Брянский фронт сражался за дугу
Степаныч рассказывал на днях
На встрече-памяти с фронтовиками
Как спас танкиста от огня,
Закрывшего глаза руками.

Так это ж ты был!!!

Слушай, давай пойдём к нему
С Степанычем отметим это дело!
Факт. Ты же был в дыму.
Горело твоё тело..."

И встретились Они - фронтовики,
И крепко обнялись, ведь долго не видались,
И "горькой" помянули тех,
Которые в огне под Прохоровкой остались.