От общего к частному и обратно

От общего к частному и обратно
(Несколько мыслей о современности)

Пропасть кресел

***
о. Алексию посвящается

Туман
Не станет облаками…
Племя
Не может найти тот камень

Костей,
Неистлевший в земле.
Им дней,
Как осколки лет

Собрать
И предать огню.
Ветра
Возвестят зарю…

Болота,
Дремучий лес…
Перекресток –
Нательный крест.

***

Старик, убитый в пьяной драке,
Мне говорил:
«На берегах Итаки
Я женщину любил.

Ей смерть дана при родах
Была…» И замолчал.
И сыплет небо годы,
Сжигает их свеча.

Не знал старик тот песен,
А я не пел своих.
Я рухнул в пропасть кресел,
Как в голоса живых.

Обрывки ветра

Старая – Новая Москва

Марине Цветаевой

Запах воды пропал –
Высох бездонный ров.
Туннели - штыками шпал.
И башней воздвигнут кров.

Был белый и красный смыт.
Цвета – дождевой водой.
Наш век – пескоблочных плит
Забывший пути конвой.

И радугой неживой
Закрасили неба чернь.
Стихи – молодой вдовой,
Отдавшей весь воск свече.

Осенняя тишина

Современным политическим деятелям посвящается

Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным; Предсташа царие земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его. Расторгнем узы их и отвержем от нас иго их.
Псалтирь 2:1-3
Золотые монеты – листьев
С тротуара сметает дворник.
Лай собак, замолчала площадь.
На дыбы знамена поднимет осень –
Жестяные, как флюгера.
Сегодня на площади – пусто,
Лишь дождей боевой отряд.

Ветер смел со стола стихи.
Путь мой вновь – к Араратской горе.
Шахтой взорванной – наши грехи.
…Этой ночью пуст Таврический дворец.

***

Распахали мы вновь раньше срока
И ушли в степи биться с ордой.
И кричит нам слепая сорока
(Как старуха стучит в пол клюкой)

То про голод – немую чуму,
Про не царскую кровь на престоле,
Криком в дня заточенных тюрьму,
Про распятое пнями-корягами поле.

Ну а может победу пророчит –
Не дано нам уже разобрать.
А сейчас показалось – хохочет
И домой нас зовет умирать.

***

Я снова увидел сон
О том, как сгорел тот табор.
Коней, как в огня загон,
Загнали пути-ухабы.

На местах тех не сходит туман
И стоит истуканом – не сжечь.
…Вспомнил, умер старик-цыган.
Говорят, где лежит он – сечь

Будет. Тепло крови
Станет зиму войной встречать.
И бродяжьей степной любви
Все грехи разорвет та рать,

Что не терпит прах стен крепостных,
За которыми не понять, то ли день, то ли ночь.
… Не услышал я – старик умер тихо.
Этой ночью не будет темно.

Несколько эпизодов из жизни рыбака

Глагола им Симон: иду рыбу ловити. Глаголаша ему: идем и мы с тобою. Изыдоша же и вседоша абие в корабль, и в ту нощь ние яша ничесоже…

Ин. 21:3
***
Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? [Петр] говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя.

Иоан.21:15

Песок морской не переродится в четки –
Суд воды размоет имена.
Я не смею выходить из лодки –
Я одет в немые времена.

Я не камень, что не канет в воду,
Я не стану вечным перекрестком.
…Ветер судит смоковницы всходы…

Воды станут вновь застывшим воском.
И застынут в песке имена,
И взойдут, как хлеба, фитили.
Флаги-платья на мне – времена –
Станут частью безвидной земли.

***

В море опустишь руки,
Словно в молчанье-небо.
Время размоет звуки
Ломающегося надвое хлеба.

…Каплю елея в море
Нам не собрать руками…
Песок – соль земных историй –
Подвластен одним ветрам.

***

Кесарю кесарево – переплавлять огарки
И воздвигать выше минаретов свечу.
Встать во главе разрозненной Спарты
И боль иорданских камней уподобить мечу.

Сшить себе платье из покаянных крещений
И видеть, как падает иерусалимский храм.
Карманы набить пеплом от всесожжений
И им кормить прокаженных по городам.

И кто-то мне крикнул, будто время – гробница,
В которой покоятся нетленные дни,
В утробах их гнезда вьют вещие птицы,
И каждый их волос – спасения нить,

Которые мы собираем, скитаясь по миру,
А кто-то их вживляет в псалтирь,
Что звонами падают на дно патира.
…Огарки родятся в триникирий.

***

Болят к непогоде раны,
Боль, как колокольный гул.
А раны – стрельцов кафтаны
Развешаны на углу.

И на твоих глазах камень
Белый теряет цвет…
Прижмешься к оконной раме
И ждешь в тишине рассвет

И расправляя небо
То ли хоругвь, то ли флаг,
День совершает требы
И падает снова в овраг.

И я придаю сожженью
Как будто из алтаря
Стихи, и становлюсь вновь тенью
Обычного рыбаря,

Я верую в ветер, в море,
Молюсь на столбы-истуканы.
Как дыры в живой просфоре,
Болят к непогоде раны.

***

Рече: аз глас вопиющаго в пустыне: исправите путь Господень, яко рече Исаиа пророк.

Ин.1:23

Запекаем в углях
Просфоры ростки,
Заливаем соленым вином.
На скрижалях-крылах
Моисея слова…
Заметает их вьюга кровавым костром.

И попятился конь –
Человеку нет мочи его удержать.
И смешается с дымом его колокольное ржанье.
И к огню подставляя ладонь
С просьбою погадать,
Слышишь, как расправляет крылья-скрижали молчанье.

И в молчаньи запутались сны,
Но им больше не стать тишиной.
…И приснился рыбак – его сети запутались в тине.
Изумрудной рекой
Станет вновь вопиющего голос в пустыне.

***

Рождение первого снега –
Тайна…
Я – брошенная телега,
А может быть волчья стая,
Голодная стая…

Спасеньем не станет пещера
Поднявшим к небу ночному морды
Весь день они слушают ветры,
А ночью уходят в горы,

И спят до рассвета в трещинах
И в них же рожают щенков.
Снег выбелит сумерки вещих снов …
Я - брошенная телега…
А может быть – стая волков.

***

Прилив планктоном-днями
Осядет на пещанном берегу…
Дождями-зеркалами –
Звенящий гул…
В нем, как в огне, расплавлен воск пророчеств
(Осколки многоточий)
И я – торгующий во храме.

***

Мерзлая трава в степи,
Жует ее старый конь.
Всадник пьяный мертвецки спит,
Ему жаром на веки дышит огонь.

Ему волосы путает иней,
Что быть может растает к утру.
Звон железнодорожных линий
Продевается в ветра дыру.

Конским хрипло-звенящим ржаньем,
Как сохой, разрезает сны.
И по темени-наковальне,
Как поземкою, стелется пыль весны.

Не размоет следы рекой.
Всадник пьяный мертвецки спит,
Его больше уже не знобит.
Умер старый калмыцкий конь.
Но оттает трава в степи.

Не хлебом единым

Мне приснилось беспризорника чумазое лицо.
Он мне шептал о чем-то.
Мы ехали… скрипело колесо –
Я не расслышал.

Я вытащил из тюфяка буханку хлеба,
Отломил кусок и протянул ему.
Он отказался. Посмотрел на небо...
Он чувствовал, что через пару дней суму он обменяет на тюрьму.


Тишина рассвета
Каменною думой,
Словно пыль, осела на оконное стекло.

***
Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря;
Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник цapям.

А. С. Пушкин

…Усталый рыбак чинит сети,
Руки моет в закате;
Глаза ему сушит ветер…


Снится, будто лампады-рати
Снова тонут в свече-рассвете,
Что распалась на десять свечей,
А они слились в Плоть и Кровь…
Словом-миром казнит палачей
Милость…
Сети в руках – любовь.

Рождество

Метель. Следы овец в снегу
Звездами искрятся под ногами.
Меня сожгли уснувшего в стогу
Или на площади убили, закидав камнями.

Или ослеп я от степных ветров,
А может засмотревшись на огонь обрядов.
Я вымою глаза сырою совестью снегов.
И неотпетый, укрытый кусками мостов
Над мертвой рекою, лягу.

И мне приснится Человек –
На сандалиях его пыль пустыни.
И обрушит он берега мертвых рек,
Сбросит в пропасть соляной столп и говешки-святыни.

И увижу я тех овец,
Мира звезды в глазах пастухов.
Вечность Светом годичных колец
Выжжет саван седых бесконечных снегов.

***

Бездною – жар кадильный,
Звонами – шелест крыл.
Взгляд – стороною тыльной…

Страхом – сосновой коры
Лохмотья
Тлеют углями в горниле.

Веки заштопав сном…
Веки (обломки крыльев)
Размоет слезами – Великим постом.

***

Знаменем – на камень.
Слово-Полотно –
В неомытой ране,
Будто бы вино.

Сбросив дым побед,
Саван станет Знамя.
Четками горсть лет –
В неомытой ране…

***

Макулатура дней…
Стихи, как сны-мосты – не развести руками.
Когда опустишься в колодцы-голоса детей,
Вода удержит камень.

И блики снова станут перекрестком,
На камне вновь прочтешь ты: «Авва Отче…»
И воды станут воском.
И люди будут вновь потомками пророчеств.

***

Теперь мы видим как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.

1 Кор. 13:12

Как голос Словом был,
И прахом стал, а прах Вином стал в чаше…

И женщины две тысячи лет стирают пыль
Со стекол, через которые свет льется и крадется тьма, и ветер рвется в домы наши.

И Слово слышащий стал Камень.
(И трижды закрывал лицо…)
И тенью исцеляющей его он ныне между нами.
И мир – кибитки колесо…