Баллада о моем поколении

(...Вся жизнь - с ее борьбой, любовью, надеждами и тем, что свято - тире между началом и концом...
ГрафоМама.)

Мы выросли из детских коротких рубашонок,
изодранных коленок, растрепанных косиц,
из зорек пионерских, из вдовьих похоронок,
из школьных переменок, войнушек и Зарниц*.
И двор в плечах стал тесен, и измельчала речка,
стал переулок - уже, и ниже потолок,
и клич гитарных песен звал с мамина крылечка –
в растоптанные лужи нехоженых дорог…

Смеялись и рыдали поющие вагоны,
летящие за счастьем на самый край земли,
а мамы – поджидали угрюмых почтальонов,
которые не часто утешить их могли.
Запаздывала почта за дальними кострами,
где завтра встанут краны, а нынче – снег, да снег.
Где наших песен строчки плотинами врастали
в морозные туманы неукрощенных рек.

Когда живешь на вырост, все остальное – мелко
по меркам котлована в строительных лесах…
Жаль, выросли мгновенно… Когда застыли стрелки,
за горизонтом рваным на маминых часах…
...Бетон, БелАЗы, бадьи... крик сойки на рассвете...
разбитые коленки у наших сорванцов...
Все зажило до свадьбы... и, незаметно, дети –
курсанты и студентки – переросли отцов.

Но не линяют краски нечаянного чуда.
И без причины ярко припомнится нет-нет:
смех первенца в коляске… жарок** в верхонке*** грубой,
и в фотовспышках сварки – плотины силуэт.
И это – как подарок. Как женщина и песня,
в которых непонятно за что всю жизнь влюблен.
…Настраивай гитару, и не грусти, ровесник,
что дом твой виновато обходит почтальон…

* Зарницей в наше время называлась военизированная пионерская игра.
** Жарок – ярко-оранжевый цветок купальницы. Ареал распространения – Западная и Восточная Сибирь.
*** Верхонка – сибирское название рабочей рукавицы.