Сирота

Глава вторая

Кедр

Тянется вечная дорога, как вечная жизнь. Повозки шли по ней зигзагами.
Тут и там мелькают кресты... Кресты... Кресты... Они разные: маленькие, сантиметров пятьдесят от земли, те которые побольше доходят до метра и чуть более. Они - нарезные, гладкие, с сучками, с вмятинами.
Те, что были нарезными, как правило, принадлежали усопшему с богатой фамилией, так как только состоятельный родственник, хоронивший своих близких, мог нанять краснодеревщика из ссыльных.
Среди поселенцев порой приезжали на Большую Землю с тугим кошельком, нежели те, которые вели порядочный, не нарушая закона, жизнь.
Кой-где виднелись тумбы конической формы: на их конусе были привинчены болтами звёзды, правда , не всегда правильной формы и полумесяцы со звездой, что и говорило о том, что здесь погост всех времён и народов. Здесь не было национальности. Все на этом кладбище были равны - равнее уже не бывает.
Однако на краю кладбища уже стали поселяться тумбы и стелы. Они состояли из разного материала.
Без сомнения, последние принадлежали либо очень известным людям или знаменитостям.
Они были столь различны, как их хозяева в земле.
Их фактура представляла собой мрамор, медь, цинк, ржавое железо и дерево. Фотографии на них были размыты бесконечными дождями и снежной водой, выветрены холодными и буйными ветрами, заморожены затяжными сорокаградусными морозами.
Один шедевр - памятник даже был изготовлен из горного хрусталя, который, как солнце, освещал всю округу своей радужной красотой. Если всмотреться в него, то можно было увидеть воображением все лучи солнца, может быть, даже всё солнце. Это был огромной величины алмаз. Казалось внутри его какой-то сказочный царственный город, а в этом городе люди, много людей - бесконечное множество.
И днём, и ночью он светился: днём солнцем, а ночью луной. Его не истязали сильные северные морозы, он был не подвержен буйным ветрам. Не брали его ни вьюги , ни метели, ни бураны, ни снегопады. Около него почему-то не накапливался снег. Он всегда был всем открыт и у всех на виду.
Никто не знал, кто под этими памятными знаками лежит. Если уж не узнать фото, то можно ли было узнать годы рождения и смерти?..
Миллион людей лежит в этой земле и в этой тишине, хотя именуемая тишина, на самом деле и не тишина, если мимо туда - сюда снуют тяжёлые машины-лесовозы.
Христианский закон о тишине и минуте молчания не срабатывает. Тишина этим умершим снится ли в могиле?..
Задумавшись глубинным сердцем, хочется воскликнуть: "Весело, шумно жили... Бежали - бежали куда - то по просторам необъятной Родины, кто добровольно, а кто и по принуждению. Гнала людей беспросветная нужда после всех революций и воин, и всяких катаклизмов. Искал человек, как рыба, где лучше. Ни одна рыба не спускается в глубину, если знает, что она для себя не найдёт благоденствия.
Человек идёт напролом, не считаясь с законами природного бытия.
Рассуждает он: " Поживу, а после меня хоть потоп, хоть Земля сойдёт с оси, хоть Луна перевернётся, хоть величавое Солнце потухнет, хоть чёрные дыры засосут всё человечество. И человек гонит, и гонит своих лошадей, чтобы не отстать друг от друга, и чтоб не стыдно было глядеть в глаза своему сородичу.
Ни одно двуногое существо ещё само себе не сказало, что деньги вызывают брезгливость, что иной раз эти бумаги, бывает, и дурно пахнут...
Ни одному животному не придёт в голову грабить, убивать, насиловать, уничтожать природные богатства. Только человеку - много надо. Хотя по законам жизни человеку очень мало нужно: крыша над головой, еда и тёплая одежда. Ан нет! Он хватает и хапает. Он гонится за нужным и без нужды за своим сородичем, чтоб не отстать по принципу:" А что скажет Мария Алексеевна?"
Эта суть для животного не имеет смысла, хотя и они страдают. В одном из парков города Мондомира очень долго гуляли две собаки. Их часто видели проходящие люди клубком свернувшихся друг с другом и крепко спавшими на газоне.
Одна из них была бело-чёрной с какой-то распущенной курчавой, с проседью, шерстью, очень тощая, такое впечатление складывалось, что она была очень стара. В её теле струилось огромное количество кровей: тут были и болонки, спаниели, дворовые мелкие псы, даже прослеживалась и благородная кровь немецкой овчарки и эрдельтерьера, а, может быть, ещё было другое кровосмешение, о них история кинологии умалчивает.
Вторая из собак была чистейшей "дворянкой". Была она приземистая, с тоненькими лапками. На снегу её лапки отпечатанными казались маленькими розочками. Вся была хрупенькая. Но... Всё же была выше своего кавалера, может быть, и "мужа" - никто не ведал, сколько лет они были вместе?
Они подвергались наблюдению людей где-то порядка одного года.
Это была "сладкая парочка". Наблюдать за их играми собиралось целое столпотворение людей. Каждый пытался, чем-то подкормить этих бездомных.
Я не знаю, почему так эти две собачки нравились прохожим?.. Ведь по этому городу моряков много было и других, порой очень породистых, выброшенных зверей.
Мне иногда казалось, что они выступали когда-то в цирке. Но... Как они оказались на улице - это был вопрос риторический?..
Их игры были очень похожими на дрессированные
приёмы: они начинали играть именно тогда, когда собирались зрители и это наталкивало на мысль, что эти собачки каким-то образом затерялись или по какой-то причине их выставили так жестоко из-под купола.
В играх были столь затейливы, что они не нуждались ни в каком дрессировщике. То они прыгали через спину друг друга, то вдруг начинали ходить на задних лапах, причём в шеренгу - никак иначе, то начинали кувыркаться, опять же не нарушая ряда, то становились на передние лапы, то, лёжа на спине, лапами танцевали в воздухе.
А люди стояли и вежливо, с нежностью, за ними наблюдали. Когда народ начинал хлопать в ладоши, то они представление повторяли.

продолжение: