Белый воротничок

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ХРУСТАЛЬ


Но слухи слухами, а уголовник, сиганувший с десятого этажа, выжил. И суд был. Присудили ему 3,5 года и то условно. Неопытный вор был, а первачок. Не рассчитал свой шаг, когда перескакивал с лоджии на лоджию. А если бы не этот трагический случай с ним, наверное, на этаже ни у кого не осталось бы хрусталя и драгоценностей на этаже, если бы ему повезло первый раз. Но, как говорится, « Вышло в дышло». Он такие бы камни алмазов, изумрудов, аметистов и рубинов нашёл, поскольку на этаже жил геолог. Но не получилось, остались брильянты, смаргды и яхонты у геолога – какая досада. Перешёптывался народ, что известный геолог отдал их в музей на хранение.
Про Лядку Шкурниковскую говорили, что она укатила то ли в Ленинград, то ли в Москву-столицу. А иные уточняли, что будто бы с новым ухажёром улетела в Крым. Вскоре всё это забылось. А вот мне сейчас даже очень вспомнилось. Душу гложет, как собака кость. Покоя нет.
Мой взгляд вновь упал на лежащего в луже крови человека. И тараканы вдруг, откуда ни возьмись, стали облеплять его со всех сторон. И лезут они в эту, уже застывающую кровь. Достоин чести только тараканов не состоявшийся убийца и вор.
Мысли мои скакали от одного события к другим. Потирала я руки о свои боковые карманы, словно отмывая их в ручье от всего мерзкого, неприятного для рук, для головы тем более. Не покидала одна мысль: « Что теперь будет?» Наблюдаю: дышит мой душегуб. Вдруг зашевелился, затрясся, аки вымокший зверь на дожде. Поднял одну руку, потом другую и, перекрестившись, буркнул, выплёвывая мокроту:
- Бля… залет… зал… якорный бабай, где я и куда залетел?
-Дуй, ему говорю, отсюда, пока жив! В обратном случае милицию вызову - вот тогда и поматеришься, вор ненасытный.
- Пентюхиных я искал. Деньги они мне должны, старая. Вот уж пять лет, как за нос водят. Я, выходит, в нечаянный адрес «зарулил?» И не вор я вовсе, я за своим пришёл. Вот ты бы Пентюхина-то так, как меня уработала. А, блин, меня ты чуть не угробила со своей паскудной сукой.
- А почём я знала, что ты не есть вор? А ещё хуже, может, убийца…
- Скажи, как в люди выйти. Одна у меня к тебе просьба: «Вызови «тачку». Нечаянный грех я взял на себя, чуть, было, тебя не убил, а ты меня? И он медленно, покачиваясь из стороны в сторону, стал подниматься с бетонного пола, размазывая вишнёвую человеческую «живицу» кровь, где пролежал немногим два часа.
- Брр, фу! Выплёвывал изо рта «прусаков», которые без стеснения заползли к нему в рот, пока он лежал в полном беспамятстве. Ну! Ладно, мать, не сердись! Прокол! Я же не со зла к тебе забрёл – по ошибке всё вышло. А вот сука у тебя отменная! Всем собакам-собака!
- Будет! Постой там у лифта! Я «тачку», как ты называешь, вызову. И будь здоров! Не попадайся снова на зверя!
- Научен.
И он стал медленно, покачиваясь, растаптывая густоту крови и оставляя отпечатки следов сорок пятого размера, отходить к лифту. Такси прибыло сразу. Таксист, нелицеприятно выражаясь, словно что учуял, но молчал, ни о чём никого не спрашивал. Таксисты вообще лишних вопросов не задают своим клиентам – и ничего не видят и не слышат. Я ему была очень благодарна. Ни к чему таксисту быть свидетелем – затаскают по милициям. Это был 1993 год – год, когда в стране был беспредел.
Отойдя от дрожи, я успокоилась. Налила в шайку воды, выдраила тамбур и лестницу до блеска. Следов нет. Свидетелей нет. А значит, ничего и не было. « Гори оно всё синим пламенем»,- подумала я и пошла спать. С трёх часов ночи мы с Непродажной Шкурой проспали тринадцать часов кряду.
Я своего зверя зауважала ещё больше.

Продолжение...