Ивану Алексеевичу Бунину

Постыл тот день и гадок ужин,
Когда ты никому не нужен.
И скажешь,- это ерунда...
Ведь этот день не навсегда.
Пройдёт и он, как тень, бесследно...
Но у кого тот день последний...
Тот у судьбы, злодейки-дуры,
Как нищий с рваною купюрой,
На паперти у жизни той,
Горит, с протянутой рукой,
Надеждой,- не последний он...
Ответом – колокольный звон.
...Знакома мне судьбина та...
Тиха за пазухой Христа...
Ты не учуешь её студа,
Пока не вырвется оттуда.
И смертной бледности синей
Тот холод окаянных дней.
Пустынна, неказиста паперть,
Но расстилает, словно скатерть,
Как правда, колющая в бок,
Морозный резкий ветерок.
Подкинет вверх, ударит, бросит...
Он, много что с собой приносит...
Воспоминания... Слова...
Голов круженье... Честь... Хвала...
Рукоплесканья в свете рампы,
Столы, приёмы, деферамбы,
Букеты фраз, господский дом,
И запах женщины, что в нём...
А ты... вдыхаешь вязко, томно
Тот аромат аллеи тёмной.
Но... ветер.., резкий ветерок
Уже пошевелил листок,
Уже знобит на новый лад
Шальной свистящий аромат.
Уже мелькает сквозь просвет,
Твой рукописный скомкав след,
В солидной рамочке портрет,
Той сени смертной силуэт.
А по полу...- всё стёкла, ноты,
Клубком разорванное фото.
Всё по прошествии всех лет,-
- Иного аромата след.
И лета... просто сжались в точку...
Аллеи призрак... кнут... извозчик...
Багряный стяг, рёв – "Сгинь! Уйди!"
Да лысый чёрт, что впереди.
Вагон осатанелых рож,
Да черни дъявольская дрожь.
И жизнь уже не жизнь... игрушка...
Не стоит ломаной полушки.
Под небом с куцую овчинку
Змея с вороной спят в обнимку.
Лишь тихий свист звенит и въётся...
Погост... юродивый смеётся...
Мотивчик страшный, да простой
На паперти у жизни той...
... Лишь шестикрылый Серафим,
С тобою вместе, опалим,
Делил судьбину ту и паперть,
В оклад иконы также заперт.
........................................
...А что осталось... Что осталось?..
Внутри живёт лишь только малость,
В груди лишь горсть, да мелочь та -
- Алтынным звуком маета...
И я... на паперти у Бога.
Он тоже подал мне... немного...
Чтоб дёгтем отравить свой мёд,
Что кто-то сердцем назовёт.