Легенда о Святогоре (окончание)

Отвернувшись, Святогор.
Выполнил тот приговор.
И во весь опор помчался,
В край своих родимых гор.

Сколь стекло с тех гор воды?
Не найдя своей судьбы,
Перестал Атлант метаться,
Жизни запустив бразды.
+++
Эвтаназии порок,
Вряд ли бы одобрил Бог.
И по той, благой причине,
Деву Гор убить не смог.

Богатырский, острый меч,
Струпьев твердь лишь смог рассечь.
И твердь та, словно скорлупка,
Ссыпались с девичьих плеч.

Так, с её с больных телес,
Струпьев след совсем исчез.
Жизнью очи засияли,
Отражая синь небес.

Вышла дева из избы,
В озере набрать воды.
В глади вод она узрела,
Эвтаназии следы.

Её лик стал мил, и свеж.
Грудь, объект взглядам невежд.
Я смолчу про зад, и перед.
Взгляды тут протрут ей брешь.

А красивая мадам,
Мудрая не по годам.
С распродажей дефицита,
Ездит к сёлам, городам.

Слава, как твердит нард,
Впереди красот идёт.
Красоту купчихи знатной,
Видит око, зуб неймёт.

У подножья Святых гор.
Был большой торговый двор.
Тут раздолье для торговли.
Знает что купец, что вор.

Королевою торгов,
Средь купеческих рядов,
Плёнка, гор Уральских дива.
Мает золота улов….
+++
Как-то вешнею порой.
На базаре, под горой,
Повстречался с этой кралей,
И античный, наш герой.

Удивлённо вскинув бровь
И, в мечту поверив вновь,
Понял витязь-переросток,
Что пред ним его любовь.

От судьбы не убежишь.
Прихватив с собой барыш,
Свататься спешит детина,
В спешке сбив немало крыш.

Плёнке тоже люб казак,
Не урод он, не вахлак.
И она ему вручала,
Свою руку, прям за так.

И молва о свадьбе той,
Облетела Шар Земной.
Так Судьбе было угодно,
Чтоб женился наш герой.
+++
Успокою вас, друзья.
Ведь легенда тут не вся.
Про кончину великана,
Расскажу легенду я….

Не могу вам объяснить,
Хорошо ль с верзилой жить,
Только вот и Плёнка наша,
Стала в жизни той грустить.

Грусти, ровно год спустя,
Это чистое дитя,
Устремила взор налево,
Сильных, новых чувств ища.

Вот под этот взгляд Илья.
Влип по уши, не шутя.
Он из Мурома уехал,
Словно самовар пыхтя.

Долго ль коротко ль скакал.
Бел шатёр он увидал.
Тот стоял под мощным дубом,
И кого-то явно ждал.

Стол дубовый полон яств.
И ларец, полон богатств.
А кровать в перинах мягких,
Раз, поел и в люлю, бац.

Вот Илья, набив живот,
В ту кровать поспать идёт.
И заснув сном богатырским,
Спит и ухом не ведёт.

Трое суток уже спит.
Знай себе, вовсю храпит.
А к шатру крадётся кто-то.
Аж вокруг земля дрожит.

Конь Илейкин, громко ржёт:
- Просыпайся, идиот!
Не тугарин в поле скачет,
Святогор сюда идёт.

Чтобы не попасть впросак,
Я, как истинный рысак,
Убегу в широко поле,
Там ждёт кореш, аргамак.

Ты ж Илейка лезь на дуб,
В кроне прячь свой рыжий чуб.
Вдруг Атлант задира в Жизни,
И с чужими очень груб.-

Конь, задрав хвост, ускакал.
А Илейка зарыдал:
Он про витязя большого,
Тут и слыхом не слыхал.

Стоеросовый бугай,
Объезжал дубравы край.
На плече сундук хрустальный,
На щите девиз: «Банзай».

На боку меч-Кладинец.
В сумке вяленый синец*.
Наш Илья с испугу шепчет:
- Мама, мне настал трындец!-
*- рыба семейства карповых

А бугай ларец открыл,
Узницу гулять пустил.
Сам же за столы уселся,
Яств у девы попросил.

Вот плененная княжна,
И румяна и нежна,
Стала потчевать Атланта,
Раз его женой была.

Древнерусский суп кандей,
Из мослов, и отрубей.
На второе сыр пастуший,
И шашлык из голубей.

На десерт, вино «Кагор».
Отобедав, Святогор,
На кровати развалился,
Захрапел на весь шатёр.

Гор храпит. Его жена,
Самовольна, озорна,
Озабочена влеченьем,
Видно бешенством больна*,
*- бешенство по женски…

Вышла во поле гулять,
Мужика должно быть снять.
Только на краю дубравы,
Мужиков-то не видать.

Но блохастая коза,
Напрягла свои глаза,
И заметила Илейку,
Что сидел, как партизан.

- Ой, ты гой еси, Илья,
Ну-ка, полюби меня.
Я без плотской без любови,
Мучаюсь уже три дня.

Сможешь диву ублажить,
Значит, будешь дальше жить,
Если нет, тебя придётся,
Мужу своему вложить!

Я скажу, что ты, «орёл».
В грех силком девицу ввёл.
Святогор тебя за это,
Попой водрузит на кол!-

Бедный задрожал Илья.
Видит, спорить тут нельзя.
И он ртом припал к девице,
Страстно по устам скользя.

Совершив любовный акт,
С жаром, а не как-то так.
Ублажил на время диву,
Этот Муромский вахлак.

Близость плотская – обман.
Лишь оргазм ушёл в туман,
Плёнка спрятала Илюху,
Мужу в боковой карман.

Тут проснулся Святогор,
Враз ларец ключом отпёр.
В нём супругу снова спрятал.
Дальше странствовать побрёл.

Лишь версту смог проскакать,
Конь его вдруг стал хромать.
На него Гор обозлился:
- Что с тобой, ядрёна мать?

Офигел что ль, волчий корм?
Раскачал меня, как шторм.
Твой аллюр набил мне попу,
Без кавалерийских норм.-

Ему конь заржал в ответ:
- Вас возить, мне силы нет.
Я ж в карманах пассажирам,
Льготный не давал билет!-

Святогор Илью достал,
Истязать допросом стал.
И Илья, как было дело,
Всё подробно обсказал.

Только Гор Илью простил,
И на землю опустил.
А супругу, за измену,
Он, безжалостно убил.
+++
Отношений нет сильней,
Дружбы двух богатырей.
И легенда будет ведать,
Дальше, именно о ней.

Полюбил Илью Атлант,
За открытость, и галант.
Он ему, свой опыт в битвах,
Передать весьма был рад.

А Илья, оригинал,
Опыт тот на ус мотал.
Он за срок в одну неделю,
Воином отличным стал.

И вот воинский дуэт,
В поисках лихих побед,
Поскакал аж на край света.
Ну, туда, где света нет.

Север холодней, чем юг.
Двух друзей дозорный цуг,
За беседой не заметил,
Что Урал стоит вокруг.

У подножья гроб большой.
Бает надписью простой:
- Тот, кому я буду впору,
Тому буду я судьбой!-

Тут же спешились друзья.
Первым в гроб тот лёг Илья.
Велика ему домина,
Не пригодна для «жилья».

Богатырь из гроба встал,
Чуб свой рыжий почесал.
- Явно не по мне домина!-
Только это и сказал.

Тут же в гроб и Гор прилёг.
Словно в ножны тот клинок.
Габариты впору хлопцу,
Впору вдоль, и поперёк.

Гор Илюху попросил,
Чтоб он крышкой гроб накрыл.
Только эту просьбу друга,
Илька тут же отклонил.

И пришлось тогда ему,
Закрываться самому.
Поместив себя в домину,
Как преступника, в тюрьму.

Так, лежит в домине Гор.
Не велик в тюрьме простор.
И взмолился он к Илюхе,
Чтобы гробик тот отпёр.

И Илья, ядрёна мать,
Крышку стал с домины рвать.
Только где там, немощному,
Тяжесть эту не поднять.

Гору Муромец кричит:
- Ты попал, едрит-Мадрид.
Не могу поднять я крышку!
Не даёт радикулит….

Хоть и не дистрофик я,
Не могу спасти тебя.
Был бы я, как ты, Атлантом.
С крышкой справился б шутя.

Тут взмолился Святогор:
- Чтоб мне выйти на простор,
Ты моим мечом Илюша,
Крышку двигай за притвор!-

Илька хвать за рукоять,
Меч тяжёлый, не поднять.
Богатырь упал на землю,
Словно волк стал завывать.

В общем сильно загрустил.
Тут Атлант и предложил:
- Ты прильни приятель к щёлке,
Я тебе своих дам сил.-

К крышке Муромец припал.
Святогор, как и сказал.
Через щёлочку Илейке,
Четверть сил своих отдал.

И здоровый молодец,
Поднял грозный Кладенец.
Но не разрубил домины.
Лишь набил на гроб колец.

Вновь зовёт Атлант Илью.
Силу всю отдать свою.
Да тут конь ему на шею,
Кинул с повода петлю.

Молвит он:- Постой мил друг!
Мёртвым будет Гора дух.-
Муромец, как лист затрясся,
В горле ком, в глазах испуг.

Тут Илюхе брат старшой,
Острый завещает свой,
Кладенец, булат волшебный,
Чтобы он ходил с ним в бой.

И шелом, а так же плащ.
Ладанку от неудач.
Золотые два червонца,
И щит алый, как кумач.

Финку острую, кастет.
То ли, лук, толь арбалет.
Лейб-гвардейский, генеральский,
Словно цацку, эполет.

Шило, мыло, стяг и герб.
На гербе, не молот, серп.
А златой орёл двуглавый.
Откуп греков за ущерб*.
*- приданое ИвануIII от принцессы Софьи

Пара ношеных кольчуг.
С чугуна большой утюг.
Мёды пить, большая кружка.
И нагайка строжить слуг.

Да гусиных два пера.
Рукоять без топора.
Вилка, лопать пельмени.
Было их, аж полведра.

- Вот, дары все от меня,
Ты возьми себе Илья.
Мне, прошу тебя оставить,
Только моего коня!-

Так Атлант проговорил,
И дух чёрный испустил.
А Илья, перекрестившись,
Прочь от горба поспешил.
+++
Сгинул в гробе Святогор,
Что бродил, как страж, средь гор.
На посту же встал Илюша,
Чтобы Русь не грабил вор.

Вот и кончил я свой сказ.
Не былину, не рассказ,
А старинную легенду,
Выставляю на показ.

КОНЕЦ