Ты со мной (поэма - пристань)

Ты - моя Германия,
дремлешь у виска.
Ты - мое желание
и моя тоска.

Ты - дальневосточная,
западная ты,
ноготки отточены
лучиком звезды.

Для того, чтоб ласково
возбудить меня -
под рулады Баскова
на закате дня.

Игоря Крутого ли,
может, даже тех,
кто шумят альковами
для иных потех.

Ты - зеленоглазая
маленькая Мисс,
замуж одноразовый -
просто твой эскиз

счастья, материнства ли,
некой высоты:
пониманья принципа
"Дети, как цветы".

Миссис ты? Ты девочка
с котиком в руках,
что же ты, брюнеточка,
поменяла - ах! -

цвет волос и сделалась
светлою луной,
одаряя смелостью
или тишиной.

Ты - блондинка с длинными
хвостиками под
школьницу картинную
близ чужих свобод.

Ты - во мне купаешься,
ты - еще стоишь
на крыльце у Таинства,
улыбаясь лишь

только незнакомому
Игорюне Т.
До Серёжи скромного
не дошел в гордЭ

смысл той улыбочки,
вот он и забыл
о прогулке с рыбочкой,
угашая пыл.

Ты - простоволосая,
ты - в прическе-шифр.
Ты - майора косами
претворила в жизнь,

как решенья Партии,
что минувший съезд
записал на хартии
и занёс в подъезд

детского Кольчугино,
а потом Твери,
ты - на миг почуяла,
что они - "твои".

Ты - совсем инакие
девочки надежд
на погоны, знаки ли
вежливых невежд.

Ты - для Спиридонова
радостью была.
Плавил-плавил олово,
только без тепла.

Видно, Слава Тихонов
больше преуспел,
жаль, киношумихою
не того хотел.

Ты - звезда нездешняя,
ты не из кино,
ты - из сада вешнего,
выгляни в окно,

там проходит улочка
города Иркутск,
выйди на прогулочку
и увидишь куст.

Купина горящая
не сгорает в нём.
Ты - ненастоящая,
если не вдвоём.

Дядя Ваня миленький,
где твой лисапед,
на каком мы видели
всю тебя на свет.

Ты - не ты, конечно же.
Ты - другая ты.
Комсомол для Брежнева,
для тебя - мечты.

В тех мечтах ты думаешь,
как бы быть могло,
если бы безумно я
встретила ЕГО.

Встретила - и вскорости
ты уже в фатЕ.
Не хватило скромности
пребывать в мечте.

Но мечты сбываются,
если ты есть ты.
Остальное плавится
оловом тщеты.

Ты - поэта девочка,
больше никого.
Ты на сайте мелочном
выдохнула: Ооо!

Ну а я, поверь уж мне,
вовсе не для всех.
И не с каждой девушкой
праздновал успех.

Я - для очень ласковых,
искренних, а не
хлопающих глазками,
как Кристина мне.

Да, писал ей, помнится,
классные стихи,
но такая скромница,
что теперь враги.

Никакой отдачи там
не было, увы.
Приручила мальчика
в духе кабалы.

Нет, моя хорошая,
так я не хочу.
Мне нужна похожая,
а не к стукачу

бегавшая затемно.
Ладно, что теперь.
Это крест писателя,
что уехал в Тверь,

чтобы раньше Виктора
встретить там тебя,
приникая к клитору
язычком огня.

Я не офицерил бы,
я бы просто брал
всю тебя как цельную
девушку - хорал.

Заласкал, занежил бы,
написав тебе
нечто белоснежное
на живой судьбе.

Тихую мелодию,
от какой уйти
невозможно, родина
нового пути.

...Чем же я привлёк тебя?
Отзывы мои -
были очень блёклыми,
ну, пускай они

отличались несколько
от шумов иных:
авторов посредственных
виршей для больных.

Я тебе понравился,
милая, одним:
музыкою Таинства,
слышной только им -

девочкам божественным
в смысле Бытия,
сиречь - очень жертвенным
(потому что женственным):
вот ты и моя.

Сколько было радости
от моих стихов
у тебя по младости,
словно от венков

из ромашек или же
просто из того,
что лишает имиджа
женщину Его.

Верно, безошибочно
поняла нутром,
лишь одну улыбочку
бросив на нейтрон.

Я - нейтрон в Поэзии.
А нейтрон сердцА
плавит не профессией -
волею Отца.

Воля же Создателя
заключалась лишь
в музыке писателя,
от какой горишь,

не сгорая, словно бы
кустик купины,
расставаясь с сорными
травами войны.

Приняла эротику,
приняла взахлеб.
Написала готикой
искренний ответ.

Я тогда задумался,
ведь стихи-то те -
это не разумница
в общей нищете.

Значит, фарисействовать
Оленьке претит.
Это очень действенно
для святых молитв!

Ты - неодинакова.
А не ты - строга.
Ты исконно знакова,
словно берега

для матроса дальнего,
что кричит "Земля!"
Уж прости скандального,
девочка моя.

Ты - иная родина,
свет иных небес,
с приоткрытым ротиком,
слаще всех невест.

Ты - женой военного
долго уж была.
Захватила в плен меня,
вот и все дела.

Я в плену, однако же,
время не терял:
не дружил с собаками,
а тебя ваял

из листвы и нервного
слова о любви
к робкому и верному
чуду всей семьи.

Ты - Нойштрелиц, милая.
Вовсе ты не Русь.
На Руси, помилуйте,
не отыщешь уст,

выдыхавших сладкое
в горький шоколад,
коим ты, прекрасная,
утоляешь глад.

Этим ты особенно
навсегда моя,
страстная рапсодия
тайного раЯ.

...Вот и пристань, девочка,
пусть поэма вверх
движется по стрелочке
наших общих вех.

Мы с тобою мечены
ласкою мечты.
И не надо, женщины,
нам иной четы.

Я нашел и ты меня
истинно нашла.
Кто тебя отымет-то,
если ты - душа.

Это суть, а ялики
всех озёр-морей -
это просто яблоки,
павшие с ветвей.

Ты запомни главное:
мы с тобой - одно.
Это благодарнее,
чем ходить в кино.

Ты есть я, хранимая
милостью небес.
Я есть ты, ранимая
девочка-оркестр.

...Не могу закончить-то,
пристань всё растет,
ширится, как площади,
лимонад сосет.

Как я истомился-то
по тебе одной...
Дорогая, близкая,
вот ты и со мной.