Не далеко, вблизи сырой могилы,
Старушка посидевшая сидит,
Что бы подняться не осталось сылы,
Она печально в небеса глядит.
Ее дрожащие до дикой боли руки,
Держали фотографию его,
И сердце разрывалось от той муки,
Что сына не увидит своего.
А ведь совсем, совсем еще недавно,
Когда на фронт он гордо уходил,
Так крепко обнимала на прощанье,
Ведь для нее он был всего один.
И вот тепрь, вокруг собрались дети,
А в память вечную несут цветы ему,
Но так устало губы шепчут эти,
Она склонилась к сыну своему.
И вновь цветы ложаться ей под ноги,
И лепестками укрывают белое лицо,
Но ей казалось сын в немой тревоге,
Ласкает руки, где блестит кольцо.
Так нежно шелестят в тени березы,
И все затыли в мертвой тишине,
Она, поднявшись, вытирала слезы,
Но боль осталась в вечной глубине.
И обернувшись гордо посмотрела,
Последний раз в красивые глаза,
Ее душа навеки улетела,
А на щеке застывшая слеза.
Но люди не забудут никогда,
И благодарны будут матери героя,
Она прошла жестокие года,
И вынесла неведомое горе.
Теперь они увидели друг друга,
И где-то там останутся навек,
Любите люди, помните как друга,
Бессмертна память, но не человек.
|